Снова в доме стараюсь скрыться, укрываясь колючим пледом.
А хотела бы, словно птица, бороздить голубое небо.
Пронеслась бы прохладным вихрем, упиваясь его простором.
Захожусь только кашлем хриплым и опять закрываю шторы, погружая в приятный сумрак постаревшие эти стены.
Как хотелось бы этим утром упорхнуть от привычной тени!
И вдыхать полной грудью воздух, очень терпкий, со вкусом соли.
Впредь не думать о том, что поздно в мои годы летать на воле, что нельзя нарушать границы, что нельзя забывать о рамках.
И летать, как летают птицы,
и писать о небесных замках, о химерах и о надежде,
и грустить,
и смеяться в голос,
и забыть обо всем, что прежде вызывало дрянную горесть.
Мне летать бы над мрачным морем...
Но по-прежнему ноют раны,
а квартира (мои просторы) заменяет мне океаны.
И, наверное, здесь уютно. Или дело, скорей, в привычке проводить здесь пустые будни, просто так зажигая спички, как всегда упиваться чаем и читать в сотый раз газету, вновь и вновь выводить: «скучаю по тебе» - зачеркнуть - «по лету».
И никак не взлететь повыше, не расправить большие крылья.
Нужно просто казаться тише и поменьше дышать бы пылью, чтоб суметь здесь прожить подольше.
Для чего?
Поживем — узнаем.
Мир не станет вдруг чем-то большим,
и квартира не станет раем,
и мелькать будут те же лица.
И не важно, совсем не важно, ведь уже улетают птицы,
а я здесь
и мне очень страшно.